Когда колокольчик звенит слишком громко

Когда я была беременна Катенькой, у меня была одна очень вредная привычка. Я обкладывалась всякими психологическими книгами, впадала в процессе штудирования в педагогический аффект и наивно предполагала, что все те аномально-ненормальные перекосы в поведении, которыми щедро делятся молодые мамы на форумах конкретно меня обойдут стороной.  А как же может быть иначе? Ведь я вместо того, чтобы бесцельно прожигать свою жизнь, целых 8 лет в ожидании чуда училась быть правильной мамой. Я же уже научилась. Да-да-да. Даже тест на пеленание сдала. Правда, пока на плюшевом жирафе. Но лиха беда начало.

Поэтому моей единственной печалью по выходе из родзала было только чтобы вперед ногами в палату не свезли.

Как вы уже поняли, по гордыне и воздалось.

Первый час совместной жизни показал, что вместо ласкового, пушистого, ми-ми-мишного котеночка мне достался каток. Асфальтоукладочный. На который какой-то уж очень матеры шутник приварил сирену от маяка.

Каточек никогда не плакала. Не хныкала. Не покряхтывала. Не выражала свое недовольство скорбным изгибом нижней губы. К чему все эти лишние телодвижения, если можно открыть рот так, чтобы где-то на самом дне Марианской впадины белела точка свежего памперса, и взреветь во всю мощь дозрелых легких?

Санитарочки и медсестры помоложе бежали сквозь ночь в самую дальнюю палату уже на второй секунде звуковой волны. Не теряя надежду, что успеют что-то сделать раньше, чем подорвется все отделение. (Самая первая санитарка увидев нас с свою следующую смену на шестой день была не сомлела от счастья). Те, кто постарше и опытнее, сразу поняли всю тщетность предпринимаемых усилий и только мелко крестили мои лопатки, шепотом заговорщика предлагая сразу после роддома в оперу отдать.

Версии того, почему же мне так свезло, высказывались самые разные. От «Ну что ж вы хотите-то с ее анамнезом» до «Мамаша, вы в принципе свой паспорт давно перечитывали? Не в 18, чай, размножились». Каждая из них имела крупицу здравого смысла. И самосвал бессмыслицы.

В первые полгода я, проходя мимо того роддома, из которого вынесла свое сокровище, еще хотела зайти в родильное отделение, взгромоздиться на кресло и попросить, чтобы во мне покопались как следует. Ну не может же быть, чтобы такой ребенок шел без глушителя в комплекте. Может, он закатился за какой-то загиб?

В следующие полгода у меня просто не было времени об этом думать.

Катя орала каждый божий день. Чаще всего по поводу. И не по одному. И чтобы вы поняли, о чем я, так скажу честно — истерики у нее не было. Истерика была у меня.  Когда начинался вой потому, что рядом взвизгнула машина. Или слишком пристально посмотрел чужой человек. Или хотелось спать, а никак не засыпалось (это вообще был шикарный вой месяцев где-то семь подряд каждый день перед ночным сном). Или не завязывались шнурки. Или надо было к врачу (а к врачу надо было часто, и не к одному, и не только к врачу).

Примерно в год случилось два знаковых события. Нет. Даже три. Катя сама пошла. Катя прокачала свой словарный запас (еще бы не прокачать с этими бесконечными массажами, походами к неврологу, развитием мелкой моторики и перестройкой мозга). И какой-то гнусавый гнусный гнус, повстречавшийся на улице во время истерики, спровоцированной напавшей возле мусорки на кота вороной, додумался сказать, что если деточка будет и дальше так орать, то мама ее убьет.

Как это связано, спросите вы? Да очень просто. Лоб, перманентно разукрашенный разной степени свежести синяками, вой и приговаривание «Только не убивай меня, мамочка!» не просто подмочили репутацию всей семьи, а просто таки подвесили над самым темечком угрозу в заинтересованности нами всех мыслимых и немыслимых социальных служб.

Тогда то я и открыла для себя несколько простых истин (которые открыла бы гораздо раньше, не будь настолько начитана опытом воспитания чужих детей).

Ну да. Мой ребенок постоянно ВОЕТ. ОРЕТ. КРИКОМ КРИЧИТ, НАДРЫВАЕТСЯ. Неврология, мать ее перерастак. Если я буду глушить ее медицинскими препаратами, то в итоге получу овощ. Если буду глушить себя, то рискую поиметь алкоголизм. Потому что таки да, капли валерианы содержат много-много спирта. А мне их в аптеке на первом этаже нашего дома выдают уже без напоминания, стоит там появиться . Потому что жевать таблетки у меня нет ни времени, ни сил.

Если я буду делать вид, что ничего не происходит и все по плану, то тоже вероятность получить в итоге овощ. Которая усугубляется овощной неуправляемостью и совершенной безнаказанностью.

Если я буду ломать ее об колено… то а зачем же я, собственно, 8 лет ребенка так ждала?

К сегодняшнему дню выработались нехитрые правила.

1)    Да, жизнь – боль. Но не перманентная. Есть и отличные светлые полосы. Поэтому страдать и орать все время – непродуктивно. Но есть 15 минут в день. В один и тот же час. К которому можно накопить все обиды за день. Сесть в специально отведенном месте. Кокнуть дешевую тарелку. Или порвать листов 10 бумаги. Или раздолбать грецкий орех топориком для отбивных.

2)    Страдать и убиваться надо красиво. Детство в конце концов закончится. А барышня – останется. И слезы барышни должны иметь эффект немного отличный от заворота мозга. Выражать свое горе надо так, чтобы окружающие поняли, что вот эти конкретные рулады – это мечта о норковой шубке, а не попытка порвать в клочья барабанные перепонки врага на другом континенте.  Встать перед зеркалом. Приложить запястье к виску. Уронить скупую слезу. Да так, чтобы в ней заиграло солнце. В общем, всем своим видом нарваться на утешение, а не на кляп.

3)    После того, как первое напряжение схлынуло, всегда полезно сесть рядом с родным человеком и проговорить проблему вслух нормальными тихими словами. А вдруг окажется, что это и не проблема вовсе?

Каточку скоро будет семь. Благодаря этим нехитрым правилам воя в жизни стало меньше. А благодаря тому, что ее прибрали к рукам в школьном хоре, он стал еще и качественнее. К примеру, каждый день можно выбирать тональность.

Да, иногда мне хочется ее встряхнуть за шкирку как нашкодившего кота. Да, иногда мне хочется пойти и просто пересидеть в машине очередной взрыв эмоций. Но это проходит.

А умение дослушать до конца и обсудить, что же конкретно беспокоит, чтобы потом вместе найти решение, остается.

(Ну и очень тешит мысль, что еще разика два по семь лет, и внуки за бабушку-то отомстят, да-да-да).

К чему это я? Да к тому, что если  у кого-то совсем недавно родилась такая вот пожарная сирена и он не знает, куда бежать и чем глушить — так это проходит. И вырастают в итоге милейшие воспитанные котики. Только терпения и понимания при этом нужно много-много. 

Это - то, каким котенком стала Катёнка. 

А вот это - мелкий злобный гномик, который давал всем жару )))